Битва под Нарвой - одна из самых примечательных в хронике сражений Петра I. По сути, это была первая крупная битва молодого российского государства. И хотя она закончилась достаточно неудачно и для России, и для Петра I, значение этого сражения трудно переоценить. Оно показало все слабые стороны русской армии и поставило множество неприятных вопросов по поводу вооружения и логистики. Последующее решение этих проблем укрепило армию, сделав ее одной их самых победоносных в то время. И начало этому положила битва под Нарвой. Кратко об этом событии попробуем рассказать в нашей статье.
Предыстория
Началом русско-шведского противостояния можно считать конфликт, разгоревшийся по поводу заключения тридцатилетнего турецкого мира. Процесс заключения этого соглашения мог быть сорван из-за сильного шведского сопротивления. Узнав про такое противодействие, царь приказал выслать шведского посла Книпер-Крону из Москвы, а своему представителю в Швеции повелел объявить войну этому королевству. В то же время Пётр I был согласен закончить дело миром при условии, что шведы уступят ему Нарвскую крепость.
Карл XII нашел такое обращение возмутительным и принял контрмеры. По его повелению все имущество русского посольства было конфисковано, а все представители - арестованы. Кроме этого, король Швеции повелел арестовать имущество русских купцов, а самих их употребить на тяжелые работы. Почти все они умерли в неволе и нищете. Карл был согласен на войну.
Пётр I находил такую ситуацию неприемлемой. Однако он разрешил выехать из России всем шведам и не стал арестовывать их имущество. Так начиналась Северная война. Битва под Нарвой была одним из первых эпизодов этого конфликта.
Начало противостояния
Пытаясь прорваться к берегам Балтии, русские войска с августа 1700 года вели осаду Нарвы. Под шведскую крепость были отправлены шесть полков новгородского губернатора князя Трубецкого, кроме этого, для усиления позиций русского войска непосредственно под Нарву были передислоцированы конница графа Головина и остальные полки его дивизии. Крепость подвергалась многочисленным бомбардировкам. которые несколько раз приводили к серьезным пожарам. Русские не торопились штурмовать хорошо защищенные стены, надеясь на скорую сдачу Нарвы.
Но в скором времени они почувствовали недостаток пороха, снарядов, ухудшился подвоз провизии, запахло изменой. Один из капитанов, имевших шведские корни, нарушил присягу и перешел на сторону неприятеля. Царь во избежание повторения таких случаев уволил в запас всех иноземцев, занимавших командные посты, и отправил их в глубь России, наградив чинами. 18 ноября Петр I лично отправился в Новгород, чтобы проследить за подвозом военных запасов и провианта. Продолжение осады было поручено герцогу де Круа и князю Я. Ф. Долгорукову.
Дислокация русский войск
Следует отметить, что битва под Нарвой 1700 года была рассчитана на активные наступательные действия - русские войска занимали позиции, пригодные лишь для активного отступления, но не для обороны. Передовые части петровских дивизий были растянуты вдоль тонкой линии длиной почти в семь километров. Не было на своих местах и артиллерии - из-за острой недостачи снарядов она не торопилась занимать свои позиции у бастионов Нарвы.
Атака шведов
Пользуясь отсутствием царя, прикрываясь метелью и туманом, двинулись в наступление. Карл XII создал две ударные группы, которым удалось пробить оборону русских в центре и на одном из флангов. Решительное наступление смутило русских: многие иностранные офицеры петровских войск во главе с де Круа перешли на строну противника.
Битва под Нарвой показала все слабые стороны русского войска. Скверная военная подготовка и измена командования довершили разгром - русские войска обратились в бегство.
Отход с позиций
Русские отступали... Большое количество людей и военной техники беспорядочно стеклось к ветхому мосту на реке Нарве. Под непомерной тяжестью мост рухнул, утопив под своими обломками множество народа. Увидев повальное бегство, конница боярина Шереметева, занимавшая арьергарды русских позиций, поддалась всеобщей панике и стала форсировать Нарву вплавь.
Битва под Нарвой была фактически проиграна.
Контратака
Только благодаря стойкости и мужеству двух отдельных полков - Преображенского и Семеновского - наступление шведов удалось блокировать. Они прекратили панику и успешно отразили натиск королевских войск. К уцелевшим полкам постепенно присоединились остатки остальных русских подразделений. Несколько раз Карл XII лично водил шведов в атаку, но каждый раз ему приходилось отступать. С наступлением ночи военные действия утихли. Начались переговоры.
Нарвское соглашение
Битва под Нарвой закончилась поражением русских, но костяк армии уцелел. Несмотря на тяжелое положение петровских войск, Карл XII не был уверен в безоговорочной победе шведов, поэтому принял условия мирного договора. Противники заключили соглашение, согласно которому русским войскам было дозволено отступление.
При переплаве на другой берег Нарвы шведы взяли в плен нескольких офицеров и забрали все вооружение. Позорный мир, которому положила начало длился около четырех лет. Лишь следующая битва под Нарвой, 1704 года, дала возможность русскому войску сравнять счет в этой войне. Но это уже совсем другая история.
Итоги нарвской конфузии
Битва под Нарвой показала всю отсталость русской армии, ее слабый опыт даже перед немногочисленным войском противника. В сражении 1700 года на стороне шведов воевало всего лишь около 18 тысяч человек против тридцатипятитысячной русской армии. Отсутствие координации, слабая логистика, плохая выучка и устаревшее вооружение - вот основные причины поражения по Нарвой. После анализа причин Петр I сосредоточил усилия на общевойсковой подготовке, а лучших из своих генералов отослал обучаться военному делу за рубеж. Одной из приоритетных задач было перевооружение армии новейшими образцами военной техники. Уже через несколько лет военные реформы Петра I привели к тому, что русская армия стала одной из самых сильных в Европе.
22 августа 1700 г. Петр выступил из Москвы к Нарве с пятью полками «нового строя», всего восемь тысяч человек. Через два дня туда двинулись и основные силы русских войск. 23 сентября русские осадили Нарву. По разным сведениям, число осаждавших было между 35 и 40 тысячами человек.
Гарнизон крепости Нарва был невелик – 300 пехотинцев и 150 кавалеристов, к которым присоединилось 800 вооруженных ополченцев (крестьян и горожан). По журналу же Петра Великого гарнизон состоял из 1300 пехотинцев, 200 кавалеристов и 400 мещан, то есть ополченцев. Дореволюционные русские историки не имели сведений об артиллерии Нарвы, и лишь отмечали, что при взятии Нарвы в 1704 г. в крепости было найдено свыше 600 орудий. Комендантом Нарвы был решительный и энергичный полковник Горн.
Передовой отряд русских, в составе которого был сам царь, подошел к Нарве 22 сентября. Интересно, что формально Петр не был командующим армией, а всего лишь капитаном бомбардирской роты. Войска, и особенно осадная артиллерия, подходили к Нарве крайне медленно. Первый выстрел по крепости был сделан лишь 18 октября, а массированная бомбардировка началась 20 октября.
На противоположном берегу реки Наровы два стрелецких полка осадили крепость Иван-город.
Узнав об осаде Нарвы, Карл XII с 32-тысячной армией морем прибыл в Пернов (Пярну). 26 октября Петр послал навстречу войскам Карла XII боярина Бориса Петровича Шереметева с пятью тысячами иррегулярной конницы (то есть боярское ополчение и казаков). 17 ноября царь получил от Шереметева донесение о приближении шведской армии. В ночь с 17 на 18 ноября царь «покинул армию». Так говорили в дореволюционных учебниках истории. В «Истории Северной войны» говорится, что, «оценив обстановку, Петр I решил отъехать из-под Нарвы в Новгород, с тем чтобы подготовить к обороне располагавшиеся там войска и одновременно ускорить присылку под Нарву подкреплений и боеприпасов» . На самом же деле Петр трусливо бежал, бросив войско. Наши историки привыкли давать характеристики по принципу «хороший – плохой», «смелый – трусливый». Увы, личность Петра Великого не вписывается в рамки привычных схем. Петр неоднократно проявлял смелость и даже рисковал жизнью без нужды, как, например, в шторм на яхте в Белом море. Но у него периодически случались приступы панического страха. Классический пример тому – ночь с 7 на 8 августа 1689 г., когда Петр, услышав, что де сторонники Софьи идут на село Преображенское, буквально без штанов бежал в Троице-Сергиев монастырь, бросив на произвол судьбы мать, молодую жену и потешные войска. Между прочим, стрельцы не только не собирались нападать, а наоборот, испугались атаки потешных и заперли ворота Москвы. Позже мы узнаем о приступе страха у Петра и во время Прутского похода. Петру не обязательно было кидаться в передовые шеренги солдат, стоявшие у Нарвы, он мог спокойно переехать реку и командовать боем, находясь в полнейшей безопасности среди войск, осаждавших Иван-город. В этом случае русские войска все равно потерпели бы неудачу, но зато удалось бы избежать катастрофы. Вместо себя Петр назначил командующим австрийского герцога де Кроа, поступившего на русскую службу лишь два месяца назад (в сентябре 1700 г.). 19 ноября Карл XII атаковал русских и наголову разгромил их. Под Нарвой русские потеряли убитыми и утонувшими свыше шести тысяч человек. Противнику досталась вся русская артиллерия: пушек осадных – 63, полковых – 50, мортир – 25, гаубиц – 7. Шведы, по русским сведениям, потеряли около двух тысяч человек.
После победы перед Карлом XII встал вопрос: а что делать дальше? До сих пор его действия были лишь реакцией на нападения стран антишведской коалиции. Позже шведский генерал Шлиппенбах вспоминал, что король, будучи в Нарве, отвел его «в свою спальню, где большой ландкарт был прибит, на котором он мне марш в Москву показывал, который бы, конечно, и учинился», если бы короля не отговорили генералы, рассчитывавшие «с Польши большие взятки взять, нежели с России».
3 декабря 1700 г. в Нарве Карл XII издал манифест, где призывал население России к бунту против царя, описывал его жестокости, обещал русскому народу свою королевскую волю, а в случае ослушания грозил истребить все огнем и мечом. В самой Швеции поэты слагали оды в честь восемнадцатилетнего полководца. Была отлита целая серия медалей, прославляющих короля. На одной король был изображен с надписью «Истина превосходит вероятие (Superant superata fidem)»; на другой Карл низлагает троих неприятелей, и надпись «Наконец правое дело торжествует!» Кроме медалей в честь Карла была медаль, выбитая в насмешку над Петром, с кощунственным изображением из истории апостола Петра. На одной стороне медали был изображен царь Петр, греющийся при огне своих пушек, из которых летят бомбы на Нарву; надпись «Бе же Петр стоя и греяся». На другой стороне изображены были русские, бегущие от Нарвы, во главе их Петр, царская шапка валится с его головы, шпага брошена, он утирает слезы платком, и надпись «Изшед вон, плакася горько». А пока Карл оставил Нарву и ушел с войском к мощному замку Ланс в 50 верстах от Дерпта, где оставался до весны 1701 г. Вопреки представлениям шведов, Петр не бросил шпагу. Наоборот, царь развил бурную деятельность, как после первого (неудачного) похода под Азов. Экстренно формируются солдатские и драгунские полки «нового строя». Только за зиму 1700/1701 г. в Москве было отлито 243 пушки, 13 гаубиц и 12 мортир. Как и в предшествовавшие годы, проходила закупка западноевропейских орудий, поступавших в Россию через Польшу. Отдавая много времени перевооружению армии, Петр не забывал и о дипломатии. 31 января 1701 г. Петр покидает Москву и едет на переговоры с польским королем Августом II в город Бирта в Лифляндии. С Августом II был заключен новый договор. Союзники обязались продолжать войну всеми силами и не оканчивать ее без взаимного согласия. Царь обещал королю прислать от 15 до 20 тысяч человек хорошо вооруженной пехоты в полное его распоряжение, с обязательством: выдать деньги на учреждение провиантских магазинов, поставить в Витебск 10 тысяч фунтов пороху и выплачивать в продолжение трех лет по 100 тысяч рублей. Король будет применять свои войска против шведов в Лифляндии и в Эстляндии, дабы, отвлекая общего неприятеля, обезопасить Россию и дать царю возможность с успехом действовать в Ижорской и Карельской землях. А Лифляндию и Эстляндию царь оставляет королю Августу II и Речи Посполитой без всяких претензий.
Международная обстановка благоприятствовала войне Петра I и Августа II с Карлом XII. 1 ноября 1700 г. умер испанский король Карл II, подписав перед смертью завещание в пользу Филиппа – герцога Анжуйского, внука французского короля Людовика XIV. Но император Священной Римской империи Леопольд I заявил, что он тоже де в родстве с испанскими королями, и потребовал корону для своего сына эрцгерцога Карла. Результатом этого соперничества стала «война за испанское наследство», продлившаяся с 1701 г. до 1714 г. Людовика XIV поддерживали Англия, Голландия и большая часть германских княжеств, остальные германские княжества и ряд итальянских государств примкнули к императору Леопольду.
Таким образом, вся Западная Европа была занята войной, и Петр с Августом могли не опасаться вмешательства ее в Северную войну.
23 марта 1701 г. царь вернулся в Москву и начал собирать деньги для Польши. В конце марта Августу II было отправлено 80 тысяч рублей и 40 тысяч ефимков, взятых из приказа Большой казны. Второй по размерам взнос сделала Ратуша – 40 тысяч рублей. Остальную сумму наскребли у многих учреждений и частных лиц: у Троице-Сергиева монастыря – 1000 золотых, у поручика Александра Меншикова – 420 золотых, 10 тысяч рублей у купца Филатова и т. д.
Выполнил Петр и военные статьи соглашения с Августом II. Восемнадцать солдатских полков и один стрелецкий полк (всего около 20 тысяч человек) под командованием князя Н.И. Репнина двинулся из Пскова к Динабургу. 21 июня русские полки соединились с саксонским войском. Саксонский фельдмаршал Штейнау писал о русской пехоте: «Люди вообще хороши, не больше 50 человек придется забраковать, у них хорошие маастрихтские и люттихские ружья; у некоторых полков шпаги вместо штыков. Они идут так хорошо, что нет на них ни одной жалобы; работают прилежно и скоро, беспрекословно исполняют все приказания. Особенно похвально то, что при целом войске нет ни одной женщины и ни одной собаки».
Однако злодей Карл помешал неторопливым сборам русско-саксонского воинства. 9 июля 1701 г. шведское войско форсировало Двину на глазах изумленных союзников. Саксонский фельдмаршал Штейнау, вместо того чтобы атаковать шведов на переправе, приказал своей армии готовиться к обороне. Мало того, он разделил свое войско, послав 16 тысяч русских солдат во главе с Репниным строить укрепления на Двине в 12 верстах от основных сил.
На левом берегу Двины Карл XII быстро построил полки и стремительно атаковал противника. Через два часа все было кончено. Союзники потеряли всю артиллерию, лагерь и две тысячи человек убитыми, большинство из которых были саксонцы, поскольку в битве участвовало только четыре тысячи русских.
Услышав гром артиллерийской канонады, Репнин быстро поднял войска и без потерь форсированным маршем повел их через Друю и Опочку к Пскову. Там 15 августа он соединился с войсками Шереметева.
Новая победа поставила перед шведским королем старую дилемму – с кем воевать дальше? Есть сведения, что Карл думал захватить Псков и двинуться вглубь России. Однако через несколько дней Карл отказался от этого плана. Псков был сильно укреплен, да и от Пскова до Москвы по прямой 600 верст, а дороги плохие, кругом болота. Плотность населения в России гораздо меньше, чем в Польше, что, естественно, создавало сложности со снабжением армии. Наконец, в России многие ненавидели Петра, но открыто перейти на сторону шведов рискнули бы единицы, поскольку этому мешали патриотизм, православная вера и, чего греха таить, ксенофобия русского народа.
Совсем иная ситуация была в Польше. Там гораздо проще было решить основную проблему шведской армии – снабжение продовольствием. Плотность населения там высокая, народ побогаче, чем в России. Да и Швеция рядом, нет проблем с перевозкой по Балтийскому морю подкреплений, вооружения и продовольствия. В Польше хватало магнатов, недовольных Августом, а война против своего короля в Польше уже лет 200 считалась не преступлением, а делом житейским. Нельзя сбросить со счетов и субъективный фактор – девятнадцатилетний Карл люто ненавидел Августа II. В письме к французскому королю Карл выразился таким образом об Августе: «Поведение его так позорно и гнусно, что заслуживает мщения от Бога и презрения всех благомысящих людей».
Наконец, Карл сделал выбор – шведская армия двинулась вглубь Курляндии.
Тут еще раз я напомню читателю, что эта книга о Полтавской битве, и главное внимание в ней будет уделяться боевым действиям на территории Речи Посполитой и Малороссии , а не главному театру военных действий – Приневью, Прибалтике и Финляндии.
Тут важно заметить, что главным театром военных действий эти территории называю я. Что же касается Петра I, то он после Нарвы и, по крайней мере, до 1718 г. считал главным театром Речь Посполитую и германские княжества. Если судить по чинам, то, разумеется, царю виднее. Но любой непредвзятый историк может легко убедиться, что «принуждение к миру» шведов состоялось лишь после установления господства русского флота в Финском и Ботническом заливах, полного занятия Финляндии и нападения русских войск непосредственно на Швецию. Русские же деньги и войска, направляемые Петром в Речь Посполитую и германские княжества, использовались, мягко говоря, неэффективно. Не зря в историю война 1700-1721 гг. вошла не как Германская или Польская, а как Северная.
Но поскольку боевые действия в Приневье, Прибалтике и Финляндии очень слабо сказывались на операциях в Речи Посполитой и Малороссии, о северном театре я буду упоминать лишь ретроспективно.
дом ПетраI в Нарве
Из истории вы знаете, что ПётрI был близко знаком с европейскими странами, поэтому ему нужен был кратчайший путь в Голландию и Англию. Балтийское море -вот этот путь, но этот путь нужно было отвоевать у шведов.
Тогда ПётрI заключает 8августа 1700 года перемирие с Турцией и все силы направляет на войну со Швецией, под Нарву . Союзниками России были Дания и Саксония.
Но неожиданно для союзников, 18-летний шведский король Карл XII при поддержке английского и голландского флотов высадился у Копенгагена и вынудил Данию подписать мир и выйти из Северного союза. А уже 19ноября 1700 года КарлXII перебросил свои войска и успешно атаковал русские войска, нанеся им жестокое поражение. Это поражение русских войск под Нарвой в истории получило название «нарвская конфузия «.
Почему Пётр I проиграл и каково значение этого поражения?
1. По численности русская армия превосходила шведскую, но явно уступала по технической и тактической подготовке. Только Преображенский и Семёновский полки, да солдаты Лефортовского полка оказали шведам достойной сопротивление, благодаря чему удалось добиться для русской армии капитуляции и избежать пленения.
2.Второй причиной поражения было то обстоятельство, что русской армией командовали офицеры-иностранцы. Они не были заинтересованы, чтобы «варварская» Россия победила в Северной войне, поэтому часто сдавались в плен.
Но «нарвская конфузия» многому научила русского царя.
Пётр1 начал форсировать создание оборонной промышленности(под Нарвой русская армия потеряла всю артиллерию )и приступил к реорганизации в вооружённых силах. По приказу Петра1 в армию стали брать крестьян на пожизненную службу по одному человеку от 20-25 дворов. Офицерский корпус формировался из дворян.
К тому же КарлXII, убедившись в своей непобедимости, уже не боялся серьёзного сопротивления со стороны русских и все силы бросил против Августа 2 -Саксонского короля- и дал России передышку.
Все принятые меры принесли успех русской армии.
В конце 1701 года близ Дерпта (Тарту) русские во главе с Б.П.Шереметевым разбили шведский отряд генерала Шлиппенбаха. А в 1702 году взяли крепость Шлиссельбург.
В1703 году Пётр1I захватил в устье Невы крепость Ниеншанц и заложил новый город -Санкт-Петербург, ставший с 1713 года столицей России.
А в1704 году с захватом Дерпта и Нарвы были выполнены задачи внешней политики, поставленные русским царём ПетромI: «окно в Европу» было прорублено.
Так что из»нарвской конфузии» ПётрI извлёк правильные уроки, которые приблизили русскую армию к победе в Северной войне.
В 1721 г. был подписан Ништадтский договор, по которому Россия приобрела
Ингрию, Эстляндию, Лифляндию, Карелию с Выборгом. Финляндия и 2 млн. рублей серебром в качестве компенсации за потерянные территории передавались Швеции.
Сегодня - о предпосылках, участниках и других заинтересованных лицах Северной войны и о том, с чего она для России началась.
Баир Иринчеев. Итак, уважаемые зрители, всем добрый вечер. Меня зовут Баир Иринчеев, рядом со мной Борис Мегорский - исследователь петровской эпохи, реконструктор, глава клуба «Лейб-гвардии Преображенский полк, 1709 год», и автор замечательной книги «Реванш Петра Великого. Взятие Нарвы и Ивангорода русскими войсками в 1704 году», которая у меня сейчас с собой.
Борис Мегорский. Здравствуйте.
Баир Иринчеев. На самом деле мы с Борисом, как оказалось (вспомнилось через 20 лет), учились в одной гимназии, так что концентрация второй гимназии на Тупичке сегодня зашкаливает, как бы сказали наши одноклассники. И, собственно, хотелось бы поговорить о петровской эпохе, которая у нас, как оказалось, в цикле лекций об истории России на Тупичке, пока не затрагивалась, а петровская эпоха, несомненно, является самой важной на начало XVIII века. Что-то мы о ней знали, особенно поскольку мы находимся в Петербурге, который был основан в ходе Северной войны. Все что-то о ней слышали, все помнят Полтаву, все помнят основание Петербурга. Но, наверное, для большинства наших зрителей - это всё, что мы вообще помним о Северной войне.
Борис Мегорский. Да.
Баир Иринчеев. Хотелось бы начать из глубины веков, как обычно. Почему Россия была вынуждена начать эту войну? Это был реванш за поражения в предыдущих войнах и возвращение территорий, которые Россия утратила по Столбовскому мирного договору 1617 года, когда Россия потеряла почти весь северо-запад, теряет Корелу, теряет Орешек, что ещё пришлось шведам отдать?
Борис Мегорский. Копорье, Ям (Кингисепп).
Баир Иринчеев. Правильно ли я помню, что шведы ещё претендовали на Псков и Новгород по тому мирному договору?
Борис Мегорский. Как минимум, шведы оккупировали Новгород, там была шведская оккупационная администрация, представляющая интерес современным исследователям. Да, действительно, в течение XVII века к Шведскому королевству, которое вошло в период своего расцвета, которое в историографии называется «эпоха шведского великодержавия». Швеция активно и успешно участвовала в войнах в Северной Европе, и к Швеции накопились претензии у её соседей, в первую очередь, у России, которая потеряла доступ к морю, потеряла свои древние города, уже упомянутые. К этому клубу примкнула Дания, являющаяся соседом Швеции, и регулярно с ней воевала. И в этот клуб нелюбителей Швеции вступила и Польша. У Польши со Швецией был ряд неудачных войн в течение XVII века, и к 1700 году обстоятельства сложились так, что Россия (в лице Петра), Датское королевство, и Польша (на самом деле Саксония). Достаточно интересная коллизия была, что польский король - это была выборная должность, на эту должность выбрали главу Саксонии, поэтому официально Польша не вступала в Северную войну в 1700 году, но польский король вступил в войну и участвовал в ней со своими саксонскими войсками.
Баир Иринчеев. Польские войска, получается, не участвовали?
Борис Мегорский. На первых порах не участвовали, и довольно серьёзные дипломатические усилия Петра в течение первых четырёх лет войны заключались в том, чтобы уговорить польский Сенат вступить в войну на правах участника боевых действий.
Баир Иринчеев. Получается, что король Польши был же королём Саксонии, он совмещал две должности, правильно я понимаю? Как король Саксонии он объявил войну, а как король Польши - не объявил?
Борис Мегорский. В Саксонии короля не было, там было не королевство, а курфюршество.
Баир Иринчеев. Курфюрст - это тоже выборная должность?
Борис Мегорский. Да. Война началась в 1700 году, и начали её датчане и саксонцы. Они вступили в войну первыми, это было ещё зимой 1700 года. Россия к тому моменту ещё не была готова к войне, она завершала мирные переговоры с Турцией, потому что, прежде чем начинать войну, нужно закончить с той войной, которая тянулась уже довольно долго на южных рубежах. При этом датчане атаковали вовсе не Швецию, как таковую, они атаковали Голштинию. Это государство, которое традиционно было близко к Швеции, ориентировалось на Швецию, и Швеция гарантировала безопасность этого государства. Поэтому, как только датчане напали на Голштинию, шведы автоматом вступили в войну. При этом, опять же, нюанс в дипломатии того времени заключался в том, что Дания Швеции войну не объявляла, и когда Карл XII довольно дерзко и неожиданно высадился в Дании и заставил датчан выйти из войны, он, по сути, принудил Данию подписать мирный договор с Голштинией, но не со Швецией, потому что они со Швецией, вроде как, и не воевали.
Баир Иринчеев. То есть официальной войны не было. Правильно я помню, что был такой дерзкий бросок через замёрзшие проливы, или это в другой какой войне было?
Борис Мегорский. Это было в течение лета, бросок был дерзкий, а главное - он был поддержан довольно внушительным флотом Великобритании и Нидерландов, которые обеспечивали транспортировку и охрану.
Баир Иринчеев. То есть, тут не просто (как нам в школьной программе говорят) какие-то претензии России, которая хочет вернуть себе свои исконные земли, тут гигантская европейская каша заваривается.
Борис Мегорский. Естественно, что у всех участников были свои интересы, и интересы были у тех государств, которые не участвовали непосредственно в войне (вот как упомянутые морские державы).
Баир Иринчеев. А сколько лет было Карлу XII и Петру Великому на момент начала войны? Они же достаточно молодые были?
Борис Мегорский. Да. Петру было 28, а Карлу было меньше 20.
Баир Иринчеев. Ему на Полтаве было 25, нет?
Борис Мегорский. Порядок такой да. Это был молодой король, который недавно вступил в управление своим государством, ну и поэтому союзники по Северному альянсу рассчитывали на быструю победу, потому что они думали, что молодого, неопытного короля с достаточно небогатым королевством они сумеют победить легко.
Баир Иринчеев. Северный альянс - это, получается, Дания, Польша, и Россия?
Борис Мегорский. Саксония и польский король. Шведский король был молодой, и союзники рассчитывали, что они смогут быстро достичь своей цели. В частности, поэтому случилось так, что они вступили в войну не одновременно. Естественно, пока Россия не заключила мир с Турцией, она должна была воздерживаться от ведения боевых действий, и датчане выступили зимой, тогда же - зимой, саксонцы напали на Лифляндию и вышли к Риге
Баир Иринчеев. Тогда вообще вся Прибалтика была под Швецией.
Борис Мегорский. Да. Прибалтийские провинции - это Лифляндия, Эстляндия - современные Латвия и Эстония.
Баир Иринчеев. Финляндия, традиционно, и Ингерманландия.
Борис Мегорский. Условно, современная Ленинградская область. Это все были шведские провинции. Ингерманландия - это то, что было отторгнуто у Российского государства после Смутного времени, ну а Лифляндия и Эстляндия раньше находились под владычеством Ливонского Ордена. Часть этих территорий какое-то время находилась в польском владении, и поэтому королю Польши было интересно участвовать в этой войне.
Баир Иринчеев. Поляки это сначала получили, а потом шведы у них это забрали. А какие поводы вообще использовались для объявления войны? Какие претензии? Вот, например, Дания выставила Голштинии, что на неё напала.
Борис Мегорский. Про Данию с Голштинией не скажу, а вот у России повод нашёлся. Незадолго до начала войны, в 1697 году Пётр отправился со своими приближёнными в великое посольство. Большой тур по многим европейским странам, вплоть до Вены, включительно. И по дороге, уже в начале пути проезжали через Ригу. Пётр, как известно, участвовал в этой поездке инкогнито, хотя все более-менее знали, кто этот долговязый русский путешественник. Находясь в Риге в составе посольства, Пётр отправился осматривать укрепления Рижской крепости. Военные укрепления - это военный объект, и во все времена все часовые обязаны не пускать никого не военный объект.
Баир Иринчеев. Строй, стреляю!
Борис Мегорский. Ровно это произошло и с Петром. Когда он пошёл смотреть то, что ему смотреть не положено, его остановил часовой, и Пётр был вынужден ретироваться, и потом выставил претензию губернатору Риги. Понятно, что это была ситуация более чем объяснимая, но как повод к войне использовали, потому что солдат шведского короля направил оружие на русского царя.
Баир Иринчеев. Прошло 3 года. Нота протеста была не сразу заявлена?
Борис Мегорский. Она была не сразу заявлена. Было какое-то разбирательство сразу, но оно ни к чему не привело, и - главное, что на тот момент ещё не было сформировавшегося желания воевать со Швецией. Пётр отправился в великое посольство с целью найти союзников для продолжения войны с Турцией, и только по результатам его посольства стало понятно, что европейцы с турками воевать больше не хотят (а они это дело на протяжении предыдущих 15 лет). По результатам посольства стало понятно, что с турками воевать стоит прекращать, а вот со Швецией можно попробовать. Ну и такой вот повод к войне.
Баир Иринчеев. 1700 год, Россия выдвигает старую претензию, объявляет Швеции войну. На тот момент, как я понимаю, у нас ещё были полки нового строя - Преображенский и Семёновский, и были ещё старого образца стрелецкие полки, правильно я понимаю?
Борис Мегорский. И да, и нет. Войско, которое на тот момент было у Петра, включало в себя стрелецкие полки, известные нам сегодня. К тому моменту стрелецкие полки успели принять участие в стрелецком бунте 1698. Из-за известий об этом бунте Пётр и вернулся из своего европейского турне. По результатам этого бунта и проведённого розыска полки были распущены, зачинщики были казнены, но это не означало, что царь избавился от стрельцов как таковых. Так или иначе, московские стрельцы были переселены из Москвы, но они продолжали существовать как государевы служилые люди, продолжали пользоваться статусом московских стрельцов, в отличие от каких-либо городовых стрельцов.
Баир Иринчеев. Куда их переселили после бунта?
Борис Мегорский. По-разному. В основном на южные рубежи, но, тем не менее, это были одни из тех опытных войск, на которые имело смысл полагаться царю в плане опыта и дисциплины. С другой стороны, было понятно, что это не вполне лояльные к государю части, и ход этого бунта показал, что лояльными оказались только 2 полка, недавно называвшиеся «потешными», и наиболее профессиональная пехота на тот момент - выбранные солдатские полки, которые и были моделью пехоты нового строя для Петра. В конце 1699 года, когда Пётр понял, что он готовится к войне со Швецией, он начал создавать армию практически с нуля. Начал её создавать, во многом используя методы европейские, в частности, довольно непривычно было для россиян, что занимались вербовкой - брали добровольцев, которые готовы были идти на государево жалованье. Других брали «по прибору», т.е. в рекруты. Драгунские полки, т.е. кавалерия (их было 2 к началу войны), состояли из дворян, поскольку конная служба всегда была в почёте. Ну и оставалось много воинских частей старых служб - это были и московские стрельцы, это были городовые стрелецкие полки в гарнизонах по разным городам, это были кавалерийские части, преимущественно дворянская феодальная конница с разным статусом. Это могли быть наиболее родовитые дворяне сотенной службы, копейщики, и гусары так называемые. Либо менее родовитые и менее богатые дворяне, которых писали в рейтары. Был довольно большой объём разнообразных войск с разным уровнем подготовки - в основном довольно низким как показали последующие действия, потому что эти все части собирались на небольшое время, а те же самые дворяне от своих территориальных корпораций с какой-то периодичностью отправлялись на сторожевую службу на юг, и вне этого времени они никак не занимались ни совместной подготовкой, ни совместной подготовкой, ни воинской службой. Понятно, что их квалификация как воином была невысока, и то же самое происходило с другими частями - рейтарами, или другими категориями служилых людей. Плюс с 1660-х годов мы не воевали со шведами, а мы воевали только с турками и татарами. На своём довольно специфическом театре военных действий, используя достаточно специфическую тактику, в специфических условиях - это и степь, и большие расстояния, это отсутствие у противника какой-то правильной регулярной пехоты, это огромные массы кавалерии. Опыта борьбы с современной европейской армией у России не было 40 лет. Это было заметной проблемой.
Баир Иринчеев. Получается, что армия находится в процессе преобразования, потому что в «потешных» полках были западные инструкторы, или они не занимались как следует воинской подготовкой, и на 1700 год не были боеготовыми в полном смысле этого слова?
Борис Мегорский. Здесь нужно сказать, что европейских военных специалистов привлекали на службу в Московском государстве в течение всего 17 века, начиная с Михаила Фёдоровича, когда первые полки иноземного строя появились. К началу Северной войны практически все полковники пехотных полков были иностранцами. Младшие офицеры в этих новых созданных пехотных полках были преимущественно русскими дворянами без какого-либо опыта. Иностранцы были двух категорий: иноземцы старых выездов и иноземцы новых выездов. Старых выездов - это те люди, которые либо сами приехали служить в Россию ещё к царю Алексею Михайловичу, либо их родители приехали в Россию из Европы, и они уже родились в России, и «обрусели». Это были люди, чья воинская квалификация была в среднем повыше, чем у московских дворян. Но, тем не менее, те иностранцы, которые слишком много времени провели в России, они не обладали знанием о текущем состоянии воинской науки европейской, их знания были несколько устаревшими. Поэтому Пётр активно привлекал иностранцев и перед войной, и уже после начала войны, и эти специалисты (их качество и боевой опыт были разными). Тем не менее, я думаю, без них не удалось бы достичь того, что он достиг.
Баир Иринчеев. Понятно. Ну, это мы знаем, что новые полки, там много иностранцев, а чем заманивали? Высоким жалованьем? И как отбирали? Приходит вот иностранец и говорит, что я пол-Европы покорил, а оказывается, что он ничего и не умеет, просто пыль в глаза пустил, чтобы получить царское жалованье.
Борис Мегорский. Внешнеполитическое ведомство и военный приказ (в 1700 году он ведал приезжающими иностранцами). Какое-то заметное количество приезжающих офицеров (их кандидатуры) отклонили, потому что они в самом деле не соответствуют предъявляемым требованиям. Тем не менее, многих приняли в службу, это было весьма неплохое жалованье по тем временам, это была возможность перейти с повышением в чине. Это привлекало европейских военных, особенно в условиях, когда европейских войн на тот момент не велось. Закончились войны, которые бушевали в Европе в 1690-х годах, а новая война - война за испанское наследство ещё не началась, поэтому военных специалистов на этом рынке было довольно много. Приезжали люди из Саксонии, из Бранденбурга (будущей Пруссии), из Голландии, Италии, Франции. Это был международный корпус военных специалистов.
Баир Иринчеев. Общий язык общения какой у них был у всех?
Борис Мегорский. Я думаю, немецкий, но всё зависело. Преимущество отдавалось иностранцам, которые хоть с каким-то славянским языком были знакомы, мы это упомянем позже. Это была проблема, потому что со своими подчинёнными - русскими многие из этих офицеров взаимодействовать не могли.
Баир Иринчеев. Хорошо. Вот у нас российская армия, армия Петра I в процессе становления, а у Карла XII она закалена в боях, или же вернёмся немного назад в 17 век, где в Тридцатилетнюю войну шведы были победоносны на полях сражений. Строжайшая дисциплина, вымуштрованная армия, горящий фанатизмом протестантизм (мы пришли спасать своих братьев-протестантов от католиков). С дисциплиной у них всё было хорошо, с подготовкой всё было хорошо, они были мобильны, пушки лёгкие, доспехи лёгкие, маленькая мобильная ударная сила. Такая элитная армия небольшая, которая просто всех выносит.
Борис Мегорский. С тех пор прошло немало лет. И когда мы слышим о том, что шведская армия была самой мощной армией Европы на тот момент - это очень большой допущение, потому что, по факту, шведы в последний раз воевали в 1670-х годах с датчанами. И после этого Шведское королевство в войнах не участвовало.
Баир Иринчеев. Золотой век Швеции.
Борис Мегорский. Да, когда, так или иначе, территории были приобретены, и войска боевого опыта за это время не получали. Но поскольку Швеция ближе к Европе, и находилась в общем европейском контексте, многие шведские офицеры отправились служить в европейские армии - во Францию, в империю, в Нидерланды те же, поэтому у многих шведских офицеров был релевантный опыт современной европейской войны. Если говорить о нижних чинах, то это были полки либо вербованные по более-менее европейской традиции. Либо это было шведское ноу-хау - система индельты, когда территории или сельские общины выставляли солдат от себя.
Баир Иринчеев. Это когда каждому солдату даётся участок.
Борис Мегорский. Это была армия, которая, по факту, тоже не имела боевого опыта, просто у неё были более образованные, в среднем, офицеры. Ну а дисциплина была присуща нижним чинам, плюс эти полки формировались по территориальному признаку, что давало им дополнительную сплочённость, и это давало большой перевес шведам, когда они сталкивались с противниками.
Баир Иринчеев. Итак, 1700 год - война началась, и первое сражение у нас - это всё та же Нарва.
Борис Мегорский. Да. В августе 1700 года Пётр получил известие о том, что в Константинополе подписан мир с турками.
Баир Иринчеев. И тут же вспомнил про Ригу, как его там обидели жестоко, и войну объявил.
Борис Мегорский. Да. Войска двинулись в Ингемарландию, и Нарва была первым пунктом атаки. В этот момент саксонцы маневрировали вокруг Риги, не очень успешно. Они захватили 2 крепости там: Каброншанец и Дюнамюнде - это укрепления в окрестностях Риги. Но саму Ригу взять не смогли. Пётр выдвинулся к Нарве, по дороге без боя сдались наши старые крепости - Копорье (там сидел гарнизон - несколько десятков человек, которые, как сказано в наших источниках, «прислали в русское войско принять крепость»). Они вышли из крепости и сказали «заходите».
Баир Иринчеев. А насколько быстро Пётр I смог развернуть свою армию? Она стояла у него наготове, получается?
Борис Мегорский. В тот момент, когда война была объявлена, войска уже были готовы и выдвинулись, насколько позволяла логистика. Через Новгород двинулись в Нарву. Время, наверное, было не самое удачное, поскольку это конец лета - начало осени, а осень - это распутица, период холодов. Войска, которые лишены крова, вынуждены ночевать в палатках на земле, понятно, что они гораздо лучше существуют в таких условиях летом, чем осенью.
Баир Иринчеев. А печки не полагались тогда?
Борис Мегорский. Нет, в лучшем случае палатки, или там землянки какие-нибудь, если это стационарные позиции. Русская армия собралась вокруг Нарвы, гарнизон был небольшой в этом городе, но сама крепость была мощная. Это была самая мощная крепость в регионе, она была усилена новыми бастионами буквально перед самым началом войны. Знаменитый шведский фортификатор - инженер Дальберг много сделал для укрепления границ Швеции, и, в частности, по его проекту Нарва была перестроена с новыми бастионами, отвечавшими современным требованиям фортификационной науки, поэтому крепость была мощная. У Петра своих инженеров не было, которые могли бы с инженерной точки зрения поддержать действия войск. Этих инженеров прислал союзник - король Август. Таким инженером был генерал Людвиг Николай Алларт, которые оставил подробнейший дневник Нарвской операции 1700 году, а в последующем стал генералом на русской службе и принёс России довольно много пользы.
Баир Иринчеев. Рядом же находится ещё Ивангород, который был шведским на тот момент. Как его шведы называли? Так и называли - Ивангород?
Борис Мегорский. Они его не переименовывали. Ивангород к тому моменту перестал представлять из себя какое-то независимое укрепление, это, по сути, было предмостное укрепление на другом берегу реки Наровы. Сегодня петербуржцы и все, кто бывает в наших краях, могут наблюдать 2 прекрасных замка, которые стоят друг напротив друга. Это круглая башня Ивангородской крепости, и на другом берегу белая башня эстонской крепости. Это всё средневековые постройки. На тот момент такая средневековая фортификация не представляла какой-либо ценности для тех армий, а вокруг Нарвского замка была построена современная бастионная крепость, она и представляла собой главную ценность, как пункт обороны. Ивангород оставался крепостью 15 века, и он, по сути, прикрывал Нарову с другой стороны. Тем не менее, обе крепости были заняты шведскими гарнизонами, и именно этот комплекс из двух крепостей русские осадили осенью 1700 года. Надо сказать, что многое пошло не так, стали очевидны многие огрехи. Собрали большой артиллерийский парк осадных пушек разных калибров, а когда их привезли и начали устанавливать на батареи, чтобы пробивать ими стены, некоторые пушки литья ещё конца 16 века, разных калибров, лафеты старые стали рассыпаться тут же, потом сказалось, что боеприпасов не так много, и у того же Алларта есть запись о том, что провели военные совет, решили, что пора бы уже начать пробивать бреши в стенах, но посчитали, сколько пороха и ядер - на 20 часов стрельбы, мы за это время ничего не добьёмся, и только рассмешим противника, поэтому отправили за дополнительными боеприпасами.
Баир Иринчеев. Даже не было стандартных калибров, как я понимаю.
Борис Мегорский. Да, это ещё предстояло в последующие года привести к единому знаменателю, всё это было сделано, но…
Баир Иринчеев. Это была проба пера, можно сказать.
Борис Мегорский. Нельзя сказать, что всё было совсем плохо в артиллерийских системах. Была на высоком уровне стандартизирована полковая артиллерия. Двухфунтовые пушки делались для стрелецких полков в течение довольно многих лет в 17 веке, но осадная артиллерия - наиболее тяжёлые пушки, предназначенные для пробития крепостных стен, они были довольно разные, но все они, забегая вперёд, достались шведам.
Баир Иринчеев. Да. Те, кто был в Стокгольме, наверное, помнят, что у шведов есть замечательный зал трофейных знамён, и там предмет особой гордости - это русские знамёна, которые достались им в результате этой военной операции. Получается, Нарвская битва, 1700 год. Наши осадили крепость, поняли, что брать её особо-то и нечем, погода портится, и тут появляется Карл XII со своей армией, и наши терпят поражение. Можно как-то подробнее об этом рассказать, потому что много слухов, много всяких легенд в интернете, что там и иностранцы предали, и что началась пурга, и шведы абсолютно внезапно появились перед нашими позициями, чем вызвали панику; что из-за пурги не было возможности нормально поджигать фитили, что порох сдувало ветром, полное фиаско, и, в результате, виноваты не наши, как всегда, а виноваты обстоятельства и иностранцы. В результате закончилось всё плохо. Петра I на месте не было, и потом Пётр писал, что это, несомненно, шведская победа, но это победа над армией, которая ещё абсолютно неопытна, которая себя ещё покажет.
Борис Мегорский. Если говорить о том, что пишут в интернетах… В интернетах 300 лет назад писали всё то же самое, все эти мемы, которые ты привёл.
Баир Иринчеев. Я бы хотел узнать, что ты, как исследователь … Понятно, что folk history, в народной молве всё это настолько искажается, что уже первоначального события даже не узнать, или же заостряется внимание на таких деталях, которые не были решающими в том или ином историческом событии.
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, но в этом и состоит смысл исторических исследований, поскольку у нас есть довольно ограниченный круг источников, которыми мы можем пользоваться, и мы можем узнать, как оценивали это событие участники непосредственно, или те, кто об этом что-то слышал, как это событие ложилось на военную теорию того времени. Мы можем об этих вещах говорить с большей или меньшей уверенностью. Итак, осада шла.
Баир Иринчеев. Наши хоть раз то постреляли по крепости?
Борис Мегорский. Наши постреляли по крепости, начали пробивать бреши в стенах Ивангорода, наши начали занимать позиции непосредственно у палисада Ивангород, готовить себе плацдарм для штурма. Туда были отправлены 2 стрелецких полка, которые очень и очень пострадали от шведских вылазок. Шведы, несмотря на то, что это был небольшой гарнизон, они вели очень активную оборону, устраивали дерзкие вылазки. 2 стрелецких полка пострадали очень сильно, один полковник был убит, другой взят в плен.
Баир Иринчеев. Ничего себе.
Борис Мегорский. Да. Шведы оборонялись очень активно, стрельцы на Ивангородском берегу показали себя не с лучшей стороны.
Баир Иринчеев. А причина? Есть какое-то объяснение этому?
Борис Мегорский. Не так много описаний подробных того, что там произошло, кроме того, что нам сообщает генерал Алларт, но очевидно, это не должным образом организованное несение караульной службы, то есть, они закрепились на этой позиции; может быть не выставили караулы, так или иначе, шведское нападение для них явилось неожиданностью.
Баир Иринчеев. Что привело к фатальным последствиям.
Борис Мегорский. Но, тем не менее, основная армия находилась на другом берегу - на ивангородском.
Баир Иринчеев. Стрельцы на ивангородском, а наши - на нарвском, это больше крепость, правильно? Наши на западном берегу.
Борис Мегорский. Основная масса всей армии находилась на нарвском берегу. Полки, как я понимаю, ротировались. Есть общий лагерь русской армии, который окружил Нарву на Нарвском берегу, такой дугой обоими крыльями упирающийся в реку Нарову. Были установлены мосты, и полки на ивангородском берегу ротировались, туда по очереди отправляли стрелецкие полки. Велись какие-то траншеи осадные для того, чтобы иметь подступы к крепости, устанавливались осадные батареи, которые с тем или иным успехом вели огонь по городу, ну а армия находилась в циркум-, и контрвалационные линии. Это полевые укрепления, валы со рвами, которые призваны (контрвалационные линии) воспрепятствовать вылазкам гарнизона, если он решит выйти из крепости и атаковать осаждающих. И циркумвалационная линия - это линия, которой осаждающая армия отгораживалсь от поля так называемого. Если на помощь городу придёт какая-то армия, мы от неё отгородимся вот этими валом и рвом, которые называются циркумвалационная линия.
Баир Иринчеев. То есть, это уже современная техника ведения боевых действий на тот момент?
Борис Мегорский. Она на тот момент была устоявшаяся, но ход событий показал, что она отживала своё. Карл XII тем временем, пока шла осада, высадился в Пярну, и двинулся в сторону Нарвы
Баир Иринчеев. А саксонцы?
Борис Мегорский. Саксонцы на тот момент были где-то в районе Риги и, во-первых, не могли помочь, во-вторых, вели себя не очень активно, а Карл XII решил, что он сначала разберётся с русскими. На тот момент, когда узнали, что Карл высадился, и двигается к Нарве, ему навстречу была выслана дворянская конница, которая не сумела сдержать продвижение шведов, хотя и одержала одну локальную победу. В общем, эта конница боярина Б.П. Шереметева откатилась к Нарве - к главной армии, и стало понятно, что подходит шведская армия. Пётр I решил, что он лучше назначит главнокомандующим иностранного военачальника - герцога де Круа, а сам покинет армию. Это случилось за день до того, как произошло Нарвское сражение. У Петра на тот момент военачальниками были генералы - природные русские (Бутурлин, Долгорукий, Трубецкой), либо один из иноземных выездов - Адам Адамович Венде - человек, который родился в России, но был человеком, который интересовался военным делом, он путешествовал по Европе, даже участвовал в одной из кампаний Евгения Савойского (Австрийской армии против турок). Это были люди, приближённые к царю, реального боевого опыта у них практически тоже не было. В лучшем случае у них был опыт тех же Азовских походов против турок, но, как мы говорили, это совершенно разные противники, и опыт, который в войне с турками…
Баир Иринчеев. Он был бесполезен, фактически. Итак, это первое столкновение нашей армии с армией европейского образца, получается. Только вот, в новом веке - в новой войне.
Борис Мегорский. Совершенно верно. Пётр уехал, оставив Евгения де Круа, и генералов, которые не очень были готовы признавать его за своего главнокомандующего.
Баир Иринчеев. Раз был сразу конфликт, почему он не поставил кого-то русского?
Борис Мегорский. Возможно. Но, тем не менее, он сразу взял ситуацию в свои руки, объехал позиции, написал приказ о том, что нужно делать, как выставить полки вдоль валов этой циркумвалационной линии, приказал выставить кавалерийские разъезды в поле.
Баир Иринчеев. Чтобы не быть застигнутым врасплох.
Борис Мегорский. Но по факту этого сделано не было.
Баир Иринчеев. Ну, уже понятно.
Борис Мегорский. Был ли это целенаправленный саботаж русских генералов или нет, мы уже не узнаем, но факт остаётся фактом: когда шведы атаковали, на них смотрели с валов. И 19 ноября 1700 года(по григорианскому календарю) шведская армия уже подошла к русским позициям, но первую половину дня она маневрировала. Как потом выяснилось, они готовились к атаке, собирали фашины - связки хвороста, чтобы ими заполнять ров, и проще было атаковать. Русская армия стояла на своих позициях, то есть все полки, которые были - и пехотные, и драгунские, и стрелецкие (кроме тех, которые были на Ивангородском берегу) встали вдоль этой циркумвалационной линии, и стало понятно, что это настолько протяжённая оборонительная позиция, что войск на неё не хватает. По сути, войска были растянуты тонкой линией, которую легко было прорвать в любом месте, войск для резервов не было. Помимо того, не было передовых дозоров, чтобы понять, в каком пункте шведы начнут атаку. То есть, сложилась такая ситуация, когда обороняющаяся сторона полностью отдала инициативу в руки противника. Около двух часов дня пошёл сильный снег, а он действительно пошёл, стал идти в лицо русским. Перестал он идти в тот момент, когда шведы оказались в 20-30 шагах перед русскими брустверами. Это, естественно, было неожиданностью, и шведы пошли в атаку. Они довольно оперативно (те солдаты, которые были впереди и несли эти фашины, они забросали ими ров, забрались на бруствер, на этом бруствере у русских стояли рогатки (длинные брёвна, пронизанные кольями крест накрест). Условно, это такой прообраз проволочных заграждений. Они, естественно, должны были как-то помешать шведам. Но шведы забрались на вал, раскидали эти рогатки; выстрелами своих мушкетов и фузей, и ударами своих пик отогнали русских солдат, которые стояли за этим бруствером, расчистили проход (видимо, просто срыли часть вала оперативно, или просто забросали фашинами так, что в образовавшуюся насыпь смогли въехать кавалеристы. И две ударные группировки шведских войск в 2 местах прорвали, таким образом, русскую оборону.
Баир Иринчеев. А хоть один выстрел с нашей стороны прозвучал? Или все были шокированы, что просто все впали в какое-то оцепенение, включая офицеров, генералов, и главнокомандующего?
Борис Мегорский. Очевидно, какие-то выстрелы были, но при этом, в приказе герцога де Круа было сказано, что открывать огонь только за 20-30 шагов, но только с этой дистанции шведы и оказались видны из-за этой пурги. Поэтому какие-то выстрелы были, но явно они не смогли остановить шведов, а у шведов на тот момент боевой опыт тоже был не очень большой, но, как минимум, они в течение этого года победили датчан. А русские солдаты-пехотинцы - это были люди, которые меньше года провели вообще в войсках, будь то доброволец, который пришёл своей волею, либо это человек, которого забрали с монастырской службы, дали новый цветной суконный кафтан, шапку, кушак, новую фузею кремнёвую, научили какому-то уставу, на тот момент действовавшему. Этого всего было явно недостаточно для того, чтобы встретить врага в этой ситуации. Боевой опыт офицеров и какая-либо квалификация в массе своей отсутствовали. И, поэтому, прорыв привёл к тому, что фронт рассыпался, войска побежали.
Баир Иринчеев. Вот конфликт между иностранцами и русскими, что типа там раздались крики «нас предали», и начался хаос какой-то.
Борис Мегорский. Хаос начался. Здесь нужно сказать, возвращаясь к теме прорыва, полководческий талант Карла XII здесь проявился в частности в том, что да, можно было прорвать такую протяжённую линию, и тонкую, растянутую оборону. Но Карл выделил 2 колонны, которые прорвали эту линию в 2 местах, что гарантировало, что линия обратно не срастётся, и русские не смогут залатать этот фронт.
Баир Иринчеев. Ну и, собственно, резерва одного не хватит, чтобы 2 колонны, 2 удара парировать.
Борис Мегорский. Да. Поэтому вся русская позиция была разорвана, по сути, пополам. На русском левом фланге осталась дивизия упомянутого генерала Адама Вейде, и там в какой-то момент наши полки закрепились, и остановили шведское продвижение. Как они закрепились: у них был там свой лагерь - с землянками, с палатками, они всё это закидали рогатками и отстреливались, как говорит летописец, «с великим криком стреляхуся». Так или иначе, шведы не смогли дальше пробиться, просто прорвали линию, и заблокировали генеральство Адама Вейде на русском левом фланге. На русском правом фланге, ближе всего к реке, стояли полки гвардии - Преображенский и Семёновский. Первоначально они под удар не попали, потому что шведы ударили по «новоприбранным» солдатским полкам, которые и побежали. У этих гвардейцев боевой опыт тоже ограничивался только «потешными» манёврами под Москвой, либо Азовскими походами, и плюс подавление стрелецкого бунта. Опять же, у них особого опыта борьбы с регулярной иностранной армией не было. Тем не менее, когда бой докатился до позиций гвардейцев, там они так или иначе, не смогли остановить продвижение шведов. Теперь отечественные источники не очень подробно описывают, что там произошло. В шведской трофейной коллекции хранится очень много знамён, которые шведы схватили у русской армии под Нарвой, и, в частности, там есть гвардейские знамёна, что говорит о том, что гвардейцы в бою потеряли какую-то часть своих знамён, а знамя - почётный трофей.
Баир Иринчеев. А знамя тогда полагалось каждой роте?
Борис Мегорский. Знамя полагалось каждой роте, т.е. знамён было довольно много.
Баир Иринчеев. А тогда у нас тоже была тройчатка, т.е. 3 роты - батальон, 3 батальона - полк, и 3 полка - дивизия. Была такая система, или нет?
Борис Мегорский. Нет. Пехотные полки, которые на тот момент были под Нарвой, состояли из 12 рот, которые делились на 2 или 3 батальона. Семёновский полк состоял из 3 батальонов по 4 роты, а Преображенский из 4 батальонов по 4 роты, т.е. знамён было много, и часть из них в бою потеряли. Тем не менее, упёрлись, там был какой-то обоз, опёршись на него, организовали оборону, и, повернувшись спиной к реке, удерживали плацдарм, на котором находился мост на восточный берег реки Наровы, а разбитая, дезорганизованная армия потянулась к мостам, чтобы спастись. В этот момент раздались призыву к тому, чтобы били немцев, «немцы нас предали», и действительно началось избиение ни в чём не виноватых иностранных специалистов, даже не очень военных. У герцога де Круа убили 2 поваров, порезали кухарку. В состоянии такой паники случилось то, что случилось. И в результате герцог и все генералы, полковники, которые были вокруг него, они решили, что, чем зазря принять смерть от своих собственных солдат, лучше они сдадутся шведам.
Баир Иринчеев. Есть такая классическаая картина, где они все в поклоне перед Карлом XII.
Борис Мегорский. На самом деле там был не Карл XII, а полковник Стенбах. Карла XII долго не могли найти в темноте боя, потому что бой длился далеко затемно, и Карл (наверное, это было его первое сражение, где он почувствовал вкус к бою) активно водил в атаку свои части. В каком-то месте он с конём завяз в болоте, его оттуда вытащили, при этом сапог остался в тине, и он в одном сапоге продолжал руководить боем. Говорят, что на том участке боя, где закрепились Преображенцы и Семёновцы, где шведы сделать ничего не смогли, он сказал «каковы мужики». Но, по факту, из этих мужиков в строю остались только младшие офицеры, потому что, например, полковник Преображенского полка вместе с де Круа сдался. Поэтому считалось, что именно младшие офицеры гвардейских полков…
Баир Иринчеев. Русские в основном, да?
Борис Мегорский. И русские, и иностранцы, они показали себя с лучшей стороны. После того, как на обоих флангах бой стабилизировался (а у шведов армия была очень маленькая). Русская армия была довольно небольшая, особенно занимая те позиции. Но шведская армия была максимум 10 тысяч, а русская - от 35 до 40. И ещё до начала сражения, когда шведские части только подошли, русское командование, увидев эту массу войск, видимо, посчитало, что это шведский авангард, а когда прибудут основные шведские части, тогда уже будет сражение.
Баир Иринчеев. Наверное, не ожидали, что будет атака, потому что шведы ещё не все собрались.
Борис Мегорский. Шведская армия была маленькая. После форсированного марша через всю Эстонию шведские солдаты точно так же голодали, им было холодно, мокро, и голодно, точно так же, как и русским солдатам, которые на своих позициях находились в то же самое время. Шведов было мало, в темноте их спасала русская дезорганизация, что армия разорвана на несколько частей, единого управления боем нет. Шведам очень повезло, что не нашлось какого-то резолютного генерала, который бы взял на себя командование и сформировал оборону. К концу боя у шведов оставалось в рядах очень мало солдат, финны — уж извините, что я про финнов, но из песни слова не выкинешь.
Баир Иринчеев. Финны же в кавалерии были, в основном.
Борис Мегорский. Нет, нет, нет. Это про Тридцатилетнюю войну. На тот момент в шведской армии было довольно много и пехотных кавалерийских финских частей. Финны, как мы знаем, были хорошие воины, они активно сражались, а после этого активно участвовали в распитии спиртных напитков, которые были найдены в русском лагере.
Баир Иринчеев. То есть как всегда финны....ну понятно.
Борис Мегорский. Просто тот же генерал Алларт решил специально выделить финнов, хотя, почему бы и шведам не заняться тем же самым? Но факт заключается в том, что к концу этого сражения в полной темноте не только русская армия была в полном беспорядке, но и шведы не знали, где находится их король, солдаты разбрелись по русскому лагерю. Плюс в какой-то момент гарнизон Нарвы вышел и принял участие в поражении русских войск. Помимо этого еще и горожане вышли поживиться в русском лагере. По факту, обе стороны оказались заинтересованы в том, чтобы сражение прекратить и начать о чем-то договариваться. При этом русский правый фланг, где армия активно оборонялась, и генералы, которые находились там, смогли выговорить какие-то более почетные условия, генерал Вейде, который был изолирован на противоположном фланге, он не знал, что происходит там, и шведы его склонили к сдаче на гораздо менее почетных условиях. На правом фланге войска и гвардейцы, как наиболее военноспособные, перешли мост более-менее в порядке, сохранив оружие и те знамена, которые они не потеряли в ходе боя. Когда проходили полки генерала Вейде, их начали разоружать. Требовали, чтобы они сложили знамена, сложили свое оружие. И генералы, русские генералы, которые участвовали в этих переговорах — их всех задержали. Генералов и заметное количество полковников, при том, что все договоренности они были так или иначе на словах, русские потом доказывали, им же давали честное королевское слово, что их отпустят. “А вот вы козу свою увезли, а не отдали нам, поэтому мы вас задерживаем“. Ну, в общем, по праву сильного шведы лишили русскую армию практически всего командования высшего, но при этом большая часть личного состава вышла из этой ситуации. Общие потери русской армии были не сказать что бы очень большие, убиты и ранены были порядка 6000 человек. Для 35000 армии это не катастрофические потери, но потеря управления сказалась.
Баир Иринчеев. Плюс, как ты говорил уже, все артиллерию бросили.
Борис Мегорский. Да, шведам досталась вся артиллерия, причем и пушки, которые стояли на этих валах, и тяжелые осадные пушки, которые были обращены к крепости. И позднее, Крал XII доехал, уже после Нарвского сражения, до ям и там нашел мортиры, которые еще только везли к осаде. Они тоже достались шведам. Все генералы, вся артиллерия и огромное количество знамен (около 140) — все это досталось шведам. После чего шведы отпраздновали победу и Карл провел зиму в Эстонии, а потом вернулся в Вихляндию, чтобы в 1701 году победить саксонцев в районе Двины.
Баир Иринчеев. То есть классика, да, что союзники не координируют свои действия и противник союзников бьет по частям, то есть по очереди. Это вот печальная история. То есть, Нарвская баталия закончилась тем, что Карл XII после этого сказал, что русские -это вообще не армия, а какой -то сброд, и начал намного меньше внимания уделять восточному фронту своему, уехал куда-то там по своим делам, воевать в других местах.
Борис Мегорский. Какими именно он считал русских, мы не знаем, но факт остается фактом. Да, русская армия показала себя не с лучшей стороны. Это была большая потеря для всего российского государства в целом. Наши дипломаты из Европы сообщали, что над ними начали смеяться при дворах европейских государей. Шведы распространяли свою историю событий. И тот же генерал Алларт, который подробно все документировал, сколько было войск, как они были расположены. Его взяли в плен, и по требованию Карла они предоставил все свои материалы о том, как была организована русская оборона, сколько было войск. Когда Карл XII с ними ознакомился, он сказал: “Нет, это какие-то неправильные данные, русских было гораздо больше. Вы, пожалуйста, предоставьте такие данные“. Шведские новостные листки сообщали, что русских было 80000, 100000, хотя их было 35000.
Баир Иринчеев. Информационная война.
Борис Мегорский. Да, информационная война была запущена такими новостями, и была вычеканена медаль шведами о том, как Петр убегает, роняя шапку. И в других шведских новостях печатали, что Петр уехал с 6 боярами на золотой колеснице, а потом убивал гонцов, которые привозили ему известия о поражении.
Баир Иринчеев. Ну, то есть образ современных CNN. Хорошо, что facebook не было.
Борис Мегорский. При этом понятно, что армия была изрядно деморализована, и недовольство иностранными командирами имело место. Очень уважаемый мною источник, мало известный летописец 1700 года, подробно описывает, он был создан явно дворянином дворянской кавалерии под командованием боярина Шереметьева, который таким старым, тяжеловесным, архаичным языком, с огромным количеством отсылок к Святому писанию описывает то, что происходило в армии, и как все было не правильно, как они пришли воевать, а немецкие офицеры запрещают им грабить окрестные деревни, или что можно не соблюдать пост...
Баир Иринчеев. Ого, вот поэтому, значит, и проиграли.
Борис Мегорский. Да. Вот в пехотных полках не было бердышей, а бердыш - это же наше славное оружие, которым шведов можно одолеть, у них лосиные колеты толстые, вот бердышом его можно, а багинетом - нет. В общем, такое неудовольствие военными реформами у военных она тогда тоже было очевидно.
Баир Иринчеев. Вот только начало войны, которая шла 21 год, потом же у нас и взятие Нотебурга, и взятие Ниеншанца, и основание Петербурга. Переходим, наконец, к книге. Вернулись, и вернулись так, что все вздрогнули.
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, есть 4 года, чуть меньше, в 1704 году русские вернулись под стены Нарвы. За это время произошло много событий, и Карл XII, как мы знаем, вернулся на запад и более-менее успешно громил саксонцев и поляков. В Польше и Литве, на территории которых в основном маневрировали шведы, происходила довольно ожесточенная своя гражданская война между дворянскими группировками аристократическими, одни из которых были условно прошведские и другие условно просаксонские и прорусские. Отечественная дипломатия с большим или меньшим успехом пыталась как-то договориться именно с аристократиями Литвы и Польши для того, чтобы их официально втянуть в войну на своей стороне. В 1701 году Карл разбил саксонцев под Ригой. В саксонской армии был значительный корпус русских полков, которые не успели принять участие в сражении — они отступили обратно в Россию, - но и некоторые части, которые остались заблокированы на берегу реки Двины, часть редутов из них просто сдалась, а один редут оборонялся несколькими ротами из русских полков, был заблокирован. Шведы его атаковали превосходящими силами. С русской стороны в источниках об этом нет вообще, мы об этом знаем только из шведских источников, которые говорят, что Карл XII, когда уже всю ночь длился бой, на рассвете он приехал и обнаружил несколько выживших русских, которых шведы еще не успели доколоть, и приказал оставить их живыми. Это небольшой эпизод, совершенно вдалеке от основного...
Баир Иринчеев. О котором у нас вообще ничего не знают, что мы саксонцам еще помогали. Они нам прислали инженеров, а мы им пехоту отправили.
Борис Мегорский. Да, совершенно верно, после этого крепость Дюнамюнде в устье реки Двины, западный пригород Риги сегодня, там оставался гарнизон саксонский с несколькими русскими ротами. Вот там они сидели в осаде еще пол года, и к декабрю, когда значительная часть этого русско-саксонского гарнизона умерла от болезней, холода, бомбардировок, их выпустили по договору. Сохранилась запись одного из русских офицеров, которого вместе с саксонцами выпустили, отправили в Саксонию, а потом он разными путями возвращался в Россию, и в результате добрался до Киева. Длинный путь. В 1702 году Карл еще раз разбил саксонскую армию при Клишове, в Польше. Тем временем на наше восточном фронте разворачивались события для нас важные, а для Карла XII в меньшей степени важные. Ты помнишь прекрасно фильм “Россия молодая”, который подробно описывает историю нападения шведской эскадры на Архангельск. Эти событие развивались летом-весной 1701 года. Фантастическая история полная драматизма, когда, благодаря каким-то разведданным, стало известно, что шведы готовят эскадру, чтобы напасть на Архангельск. Напомню, что тогда Архангельск был единственный морской порт России, если не считать Астрахань- но это не совсем помогало для торговли с западной Европой. Архангельск - единственный морской порт, через который привозили оружие иностранное, текстиль, книги, инструменты, предметы роскоши — многое. Естественно, если бы шведам удалось занять Архангельск — это бы полностью остановило товарообмен России с Европой. У Архангельска не было укреплений, и в срочном порядке стали возводить крепость, которую потом назвали Новодвинская крепость. То есть крепость еще не была построена, на какой-то уровень успели возвести несколько бастионов, появились шведские корабли. Но все закончилось хорошо, наши победили. Шведы атаковали в направлении Ладоги. Там был интересный бой, в январе 1701 года, отряд стрельцов оказался заблокирован шведами в небольшой деревянной усадьбе на реке Лава. В течении нескольких дней отбивал атаки превосходящих сил противника. В результате шведы, не смотря на то, что они взяли этот пункт, дальше на Ладогу и на Новгород не пошли. В 1701 году, с нашей стороны, кроме тех частей, которые воевали вместе с саксонцами под Ригой, активных военных действий не было.
Баир Иринчеев. Все приводили себя в порядок, получается.
Борис Мегорский. Так или иначе да. Боярину Шереметьеву, который, в общем, проявил себя не с лучшей стороны в кампании 1700 года, но, тем не менее, он оставался едва ли не единственным в окружении царя, достаточно родовитым, кому можно было вручить командование. Он возглавил войска, которые оперировали, базируясь на Псков, и он начал вести войну в направлении Лифляндии и Эстляндии. Первое сражение - декабрь 1701 года, первое сражение, которое он выиграл у шведов. Оно было выиграно благодаря значительному численному преимуществу русских войск, но, тем не менее, это была первая победа, которая хоть как-то могла компенсировать эффект от поражений.
Баир Иринчеев. Наши, как и сейчас, это особо не пиарили?
Борис Мегорский. Естественно, пиарили. Тут же боярину Борису Петровичу был пожалован Орден Андрея Первозванного, он стал фельдмаршалом.
Баир Иринчеев. У нас-то ладно, а на Западе? Шведы предпринимали после Нарвской баталии.
Борис Мегорский. Естественно, все эти успехи, они так или иначе доносились до послов, которые транслировали русскую версию событий. Дальше - больше, думаю, мы можем поговорить об информационной политике.
Баир Иринчеев. Ну это вообще отдельно, я думаю, мы запишем отдельную программу о нравах, быте, обычаях того времени. Особенно обычаи ведения войны, что можно было договориться с противником, разные условия сдачи можно было выторговать себе.
Борис Мегорский. Но, а если возвращаться к дальнейшему ходу войны, то в 1702 году взяли Орешек (Шлиссельбург у шведов он назывался), но это был довольно длительный и кровопролитный штурм, довольно непростая операция. Кто не знает, крепость Орешек стоит на острове в том месте, где из Ладожского озера вытекает р. Нева.
Баир Иринчеев. Сильнейшее течение.
Борис Мегорский. И очень широкая. Артиллерия могла поддерживать эту атаку только в ограниченных пределах. Очень была тяжелая операция, гвардейские полки были на острие атаки. То есть, это не были какие-то придворные части, которые берегли. Это были ударные части, Преображенцы из всех полков потеряли больше всего людей. Это была первая значительная победа, в которой царь принял непосредственное участие. Естественно, он не вёл войска в атаку, он наблюдал, присутствовал во время операции. Незадолго до этого в Лифляндии боярин Шереметьев тоже взял небольшую крепость Мариенбург. Самым известным трофеем в этой крепости стала лифляндская девица Марта, которая со временем стала российской императрицей Екатериной I. В следующей кампании 1703 года взят Ниеншанц в устье Невы.
Баир Иринчеев. Там Голицын, который стоял под стенами, оттолкнул лодки?
Борис Мегорский. Нет, это как раз к Нотебургу относится. Тогда же, весной 1703 года были взяты древние русские крепости Копорье и Ям.
Баир Иринчеев. То есть, отбили по второму разу, получается.
Борис Мегорский. Да, когда русская армия откатывалась из под Нарвы в 1700 году, естественно, что все эти крепости были эвакуированы. В следующий раз эти крепости шведы без боя не отдавали, хотя там гарнизоны всё равно были довольно слабенькие, но честно выдержали какую-никакую, но осаду. При этом велась довольно ожесточённая «малая война», война, которая велась на опустошение неприятельских территорий. Она велась обеими сторонами, но у русских, объективно, было для этого больше возможностей, больше кавалерийских частей, казаков, дворянской конницы, татар, калмыков, башкир, которые со знанием дела разоряли неприятельские территории.
Баир Иринчеев. Это был обычай того времени, такая тактика, это нужно было делать.
Борис Мегорский. Да, это нужно было делать, потому что любая армия той эпохи жила за счёт той территории, которую она занимала. Это были деревни, сельские поселения, которые давали кров офицерам, давали фураж для кавалерии, провиант для пехоты, и если деревня сожжена, и в ней ничего нет, то ты свои позиции пока здесь разместить не можешь. Поэтому одним из первых указов Петра после Нарвского поражения было действовать, разоряя неприятельские территории вдали от наших границ, и сохраняя наши приграничные территории для того, чтобы они могли служить базой для наших операций.
Баир Иринчеев. Собственно, поэтому у финнов и называется война «isoviha», iso - большой, viha - ненависть, гнев. Люди были набожные, и разорение постоянное, когда их по 10 раз сжигали, они восприняли, как гнев господень, что-то мы сделали не так, Бог прогневался и наслал на нас казаков, калмыков, и всех прочих.
Борис Мегорский. При этом, всё это наложилось на последствия малого ледникового периода конца XVII века, когда была целая серия неурожаев, когда даже безо всякой войны население вымирало от голода. Местному населению - хоть прибалтийскому, хоть русскому, на территории Ингемарландии было не позавидовать. Такие действия русская армия вела достаточно успешно, к 1704 году, когда русские подошли к Нарве, у шведов были очень ограниченные возможности для того, чтобы маневрировать своими войсками на этом участке.
Баир Иринчеев. Нам пора заканчивать первую часть нашего рассказа. То есть вот так мы очень подробно поговорили про Нарву, часть 1-я. И, соответственно, продолжим уже непосредственно про осаду, взятие, капитуляцию шведов и, собственно, что было после всего этого. Потому что, действительно, история очень интересная, малоизвестная у нас, забытая, потому что, как и с любой другой войной, или с любым другим событием в памяти народа, по результатам изучения школьной программы мы помним только основание Петербурга и Полтаву. И все. А там же было столько всего ещё.
Борис Мегорский. Там был 21 год войны.
Баир Иринчеев. Которая шла, я так понимаю, с разной интенсивностью, но, тем не менее, столкновения были все время. Все как то забывают, что наши зашли в Финляндию, тоже взяли все крепости, Гамбургское морское сражение. Почему так долго не могли договориться о мире, если Полтавская победа, в общем то, было после нее все понятно, что Швеция не сможет оправиться от такого удара, понеся столь глобальные потери. Почему не могли сразу, например, шведов склонить к миру, почему это продлилось до 1721 года. Это все очень интересно, и я надеюсь, что ты, Борис, найдешь силы в себе сделать целый цикл передач о Великой Северной войне. Мы уже обсудили, что нужно поговорить об амуниции, снаряжении и вооружении. И, может, так вот коротенько на полтора часа пройтись по всем основным кампаниям той войны, поговорить о нравах и обычаях, отношении офицеров. Вот какое отношение было у Карла XII к русскому главнокомандующему де Круа, после того, как он сдался. Он же вообще не русский даже, вообще какой-то иностранец.
Борис Мегорский. Он, более того, был даже не офицером русской службы. Это вообще был генерал, присланный саксонским Августом. Его участь была печальна, потому что его взяли в плен, и содержали в плену сначала в Нарве, потом перевезли в Ревель, это современный Таллин, где он испытывал крайнюю нужду, денег не хватало, жил в долг, до такой степени в долг, что когда он умер в 1702 году, у него было столько кредиторов, что они запретили хоронить его тело до тех пор, пока им не вернут все, что он был должен. В результате гроб с его телом стоял не погребенный в таллинском соборе до начала XX века.
Баир Иринчеев. Да, ну дела вообще. Сейчас бы его, наверно, просто на органы продали.
Борис Мегорский. Не знаю, не знаю. Но, тем не менее, судьба остальных, кто не погиб в сражении, сложилась по-разному.
Баир Иринчеев. Я слышал, что после Полтавского сражения кто-то из наших генералов, наоборот, взял в плен шведа, который его взял в плен под Нарвой, и там в нетрезвом виде начал к нему приставать: «Что же ты меня так в плену набил?»
Борис Мегорский. Я вот этого не слышал, никак прокомментировать не могу. Могу сказать, что те русские генералы, которые попали в плен к шведам в 1700 году, они провели там кто 10 лет, кто 11, а кто и 18. Один из русских генералов, который командовал артиллерией, занимал чин генерал-фельдцейхмейстер, был, на самом деле, грузинским царевичем, а Александр Арчилович Имеретинский - русский генерал из рода Багратиони — вот он прожил в Швеции 11 лет и так в плену и умер, не вернувшись на Родину. Других, рано или поздно, разменяли. Особенно после Полтавского сражения, когда у нас стало много шведских генералов, которых можно разменять, и тогда, рано или поздно, все этих ранних соратников Петра, их вернули на Родину.
Баир Иринчеев. Где, конечно, сразу всех репрессировали жестоко.
Борис Мегорский. Нет, зачем. Им вручили более-менее соответствующие должности, и кто-то успел повоевать.
Баир Иринчеев. Я думаю, об этом о всем поговорим позже. Сначала поговорим о Нарве 1704, сейчас у нас получилась Нарва 1700.
Борис Мегорский. Красочные книжки. Тут вот офицер в красном кафтанчике.
Баир Иринчеев. Да, книга очень хорошая, замечательные иллюстрации. Ну а сейчас, я думаю, мы на сегодня закончим, потому что было такое введение в эпоху и вообще начало Северной войны, которая, действительно, стала важнейшим событием в первой половине XVIII века, и это такое становление Российской империи, отомстили, наконец, заклятому врагу — Швеции. Но они не успокоились, потому что после этого еще воевали со Швецией три раза.
Борис Мегорский. Да, естественно, Швеция не сразу смирилась с потерей своего статуса великой державы.
Баир Иринчеев. Об этом все, я думаю, еще долго будем говорить, потому что со Швецией воевали, начиная с , в общем-то, еще и раньше — Клим Жуков нам подробно рассказал. Мы постараемся поговорить о XVIII веке и, собственно, о всех войнах, которые были после Северной войны. На сегодня все. Борис, спасибо большое. 2-я гимназия рулит.
Борис Мегорский. Спасибо.
Баир Иринчеев. И продолжим в следующий раз. Спасибо. Всего доброго.
Борис Мегорский. До свидания.
Нарва оказалась крепким орешком. Ее осада затянулась до поздней осени. Обложив крепость со всех сторон, русские войска долго ждали, когда подвезут осадные орудия. Без них взять мощные укрепления Нарвы было невозможно. Размытые же дороги мешали быстро доставить тяжеленные пушки на берега Наровы. Лишь 20 октября 1700 года Петру удалось впервые выстрелить из мортиры по укреплениям крепости. Но артиллерийская подготовка была только началом всякой осады – сложного военного дела.
Между тем ситуация для русских войск с каждым днем становилась все более тревожной. Многие осадные орудия и порох оказались скверными, трижды штурм довольно слабых укреплений Иван‑города проваливался, в лагере начались заразные болезни. Еще хуже обстояли дела у союзников. Под Нарвой стало известно, что 14 июля 1700 года шведская эскадра бомбардировала Копенгаген, а затем Карл XII высадился с десантом на берег и окружил датскую столицу. Это было так неожиданно, что датчане, не ожидавшие такой прыти от молодого короля шведов, сразу же запросили мира. Он был подписан в германском замке Травендаль. Датский король Фредерик IV выполнил все желания Карла: Дания вышла из войны и разорвала Северный союз. Тревожные известия поступали и из лагеря Августа II под Ригой. Опасаясь приближения Карла, он уехал в Польшу. Россия осталась один на один со своим противником. В начале октября русское командование узнало, что отборные шведские войска во главе с королем высадились в Пернау (Пярну) и направились к Ревелю (Таллинн). Шестнадцатого ноября Карл XII атаковал конное войско Б. П. Шереметева и заставил его отступить с дороги на Нарву. Стало ясно, что Карл движется к осажденной крепости, чтобы выручить ее гарнизон. Против засевшей в осадном лагере русской армии, которая по числу солдат в 2,5 раза превосходила шведскую, у Карла было одно оружие – быстрота и натиск.
Девятнадцатого ноября 1700 года шведы стремительно атаковали русский лагерь. Им удалось прорвать укрепления и внести в ряды противника панику. Русские солдаты бросились на мост через Нарову, началась давка, плавучий мост рухнул, тысячи людей оказались в ледяной воде. Панике поддалась и конница Б. П. Шереметева. Она бросилась в Нарову и, потеряв тысячу человек, переправилась на безопасный правый берег. Лишь гвардейские полки – Преображенский и Семеновский – да Лефортов полк достойно встретили неприятеля и сумели удержать свои позиции. Ночью русское командование решило капитулировать. Отдав победителям знамена и артил лерию, русские войска начали переходить Нарову по наскоро восстановленному мосту. Шведы не сдержали слово и стали отбирать у русских солдат оружие, грабить обозы. Ими же были задержаны многие генералы и офицеры русской армии. Их увезли в Швецию, где они провели в тюрьме долгие годы.
Взятие Нарвы в 1704 г.
К этому времени самого Петра уже не было среди дравшихся под Нарвой. Буквально за день до нарвской драмы он, взяв с собой главнокомандующего войсками Ф. А. Головина и своего фаворита А. Д. Меншикова, поспешно покинул лагерь и уехал в Великий Новгород. Нет оснований обвинять Петра в трусости – под стенами Азова он показал себя с самой лучшей стороны. Возможно, не зная воинских талантов Карла, он думал, что тот не решится сразу же атаковать превосходящие силы русских, а будет маневрировать, искать возможности соединиться с осажденным гарнизоном. Возможно, Петр, покидая лагерь под Нарвой, решил не рисковать, ибо с капитуляцией или гибелью царя война была бы безвозвратно проиграна. Несмотря на всю свою смелость, Петр всегда избегал ненужного риска.
Известие о страшном поражении застигло Петра в Новгороде. Но царь не впал в отчаяние, не проявил слабости. Наоборот, как часто с ним бывало в тяжелые минуты, он собрался и начал действовать. О решительности и целеустремленности Петра говорят его письма и распоряжения приближенным.
Засев в Новгороде, Петр I стремился прикрыть дорогу на Москву оставшимися в строю войсками и одновременно поручил Шереметеву беспокоить неприятеля на его территории. Впрочем, все зависело от дальнейшего поведения нарвского победителя. Карл же, деблокировав Нарву и опрокинув русские войска, не стал развивать успех и остановился на зимовку под Дерптом (Тарту). Отсюда перед ним было две дороги: одна в Россию, на Псков, Новгород и Москву, другая в Лифляндию, на Ригу. Разбитый Петр I не казался королю опасным. Поэтому он решил расправиться в первую очередь с Августом – ведь саксонские войска стояли в Лифляндии и представляли серьезную опасность для шведских владений в Прибалтике. Кроме того, Карл испытывал какое‑то мстительное чувство к вальяжному, склонному к роскоши польскому королю, которого он хотел непременно унизить, «проучить». Поэтому к Риге, а не к Пскову повернул он весной 1701 года свои войска. Петр мог благодарить Бога – он получил отсрочку. У него появилась возможность восстановить разгромленную армию и возобновить военные действия.
Несмотря на неудачи, царь стремился сохранить Северный союз, давший трещину после поражения союзников. В феврале 1701 года Петр встретился с Августом II в литовском городе Биржай и добился сохранения союзного договора. Для этого Россия пошла на жертвы: обещала помочь Августу деньгами и солдатами (вспомним Паткуля). Но летом 1701 года царь получил новое огорчительное известие – Карл разбил саксонцев под Ригой, а русский вспомогательный корпус генерала А. И. Репнина, не оказав союзнику помощи, отошел по псковской дороге. И опять Карл, увидев поспешное отступление русских, не стал их преследовать. Его целью стало острое желание победить Августа II, которого он считал бесчестным и недостойным уважения государем.
1701 и 1702 годы прошли для Петра в напряженной работе. Русские войска, которыми командовал ставший фельдмаршалом Б. П. Шереметев, выполняли тот план, который наметил царь в письме к нему, а именно непрерывно разоряли владения неприятеля. Шереметев воспользовался отсутствием крупных сил шведов в Лифляндии и Эстляндии и стал последовательно и осторожно совершать вылазки и рейды в шведские владения. Его многочисленные войска разоряли богатейшие провинции: сжигали города, деревни и хутора, уничтожали посевы, угоняли в плен местных жителей. Целью этих жестоких акций было запугать население, а также лишить шведскую армию запасов и удобных баз. За 1701–1702 годы русская армия взяла 8 малых крепостей и городов и сожгла более 600 деревень и мыз.
Заглянем в источник
В те памятные тяжелые дни ноября‑декабря 1700 года Петр приступил к восстановлению сил армии. Он серьезно опасался подхода шведов ко Пскову и Новгороду. Эти крепости поспешно укреплялись – на земляные работы вышли все, в том числе престарелый Новгородский митрополит Иов. Со всех сторон по воле царя съезжались дворяне, входившие в Новгородский полк. Пятого декабря 1700 года Петр написал Б. П. Шереметеву, который вывел из‑под Нарвы свою поредевшую конницу. По‑видимому, Шереметев предполагал, что наступил обычный на время зимы перерыв в военных действиях и рассчитывал на отдых. Но не тут‑то было. Петр предупреждал Шереметева и нацеливал его на продолжение войны даже зимой:
«Не след есть при несчастии всего лишатися, того ради вам повелеваем при взятом и начатом деле быть, то есть над конницею… ближних мест беречь (для последующего времени) и иттить вдаль, для лутчаго вреда неприятелю. Да и отговариваться нечем, понеже людей довольно, так же реки и болота замерзли…»
Эта целеустремленность и решительность стали главными чертами Петра и на все последующие годы.
Фельдмаршал Борис Петрович Шереметев.
Летом 1701 года Шереметевым была одержана первая заметная победа над шведами в Южной Эстляндии, у селения Ряпина. В январе 1702 года он одержал новую победу – у деревни Эрестфер, а потом – у деревни Рыуге в Эстляндии. Эти скромные победы, достигнутые преимущественно не умением, а числом, благоприятствовали моральному подъему русской армии, еще не пришедшей в себя после поражения под Нарвой. Кроме того, вновь набранные солдаты получали в сражениях и стычках бесценный боевой опыт.
Заглянем в источник
После того как войска Шереметева закончили поход и начали вставать на зимние квартиры, голландец де Бруин писал из Москвы: «14‑го сентября привели в Москву около 800 шведских пленных, мужчин, женщин и детей. Сначала продавали многих из них по 3 и по 4 гульдена за голову, но спустя несколько дней цена на них возвысилась до 20‑ти и даже до 30 гульденов. При такой дешевизне иностранцы охотно покупали пленных, к великому удовольствию сих последних, ибо иностранцы покупали их для услуг своих только на время войны, после которой возвращали им свободу. Русские также купили многих из этих пленных, но несчастнейшие из них были те, которые попадали в руки татар, которые уводили их к себе в рабы в неволю – положение самое плачевное».
Вообще, положение пленных – как военных, так и гражданских лиц – в те времена было ужасным. До Семилетней войны в русских войсках господствовал древний обычай, согласно которому плененные воины и жители завоеванных стран являлись трофеями победителей наряду с их имуществом, скотом и прочим. По этому закону все пленные становились «полоняниками», проще – рабами, независимо от прежнего статуса человека, живой собственностью захватившего их солдата или офицера. Убийство пленного преступлением не считалось, а разлучение и продажа захваченных в плен семей, насилие над женщинами и детьми было в те времена обычным явлением.
Летом 1701 года удалось отбить и нападение шведской эскадры на Архангельск. План шведов разорить главный порт России, через который поступали с Запада необходимые ей товары, провалился благодаря подвигу лоцмана Ивана Рябова, который посадил на мель два шведских судна прямо под пушками Новодвинской крепости и тем самым не позволил шведскому флоту пройти к городу‑порту.
Действующие лица
Фельдмаршал Борис Шереметев
Почти всю Северную войну он был главнокомандующим русской армии, ее старейшим фельдмаршалом, уважаемым, родовитым аристократом. Шереметев с младых ногтей верой и правдой служил государю, был потомственным профессиональным военным и дипломатом. Крупный, даже толстый, с бледным лицом и голубыми глазами, Шереметев выделялся среди прочих вельмож степенностью, своими благородными, спокойными манерами, любезностью и воспитанностью. Петр, государь деспотичный, склонный к непристойным розыгрышам, никогда не позволял себе проделывать их со старым воином, хотя порой шутил с ним весьма жестоко. Шереметев бывал за границей, хорошо знал западные обычаи и еще до реформ Петра был одет в модную европейскую одежду и брил лицо.
Однако при всех своих заслугах Шереметев не был выдающимся человеком, оставался личностью вполне заурядной, неяркой, без воображения и духовных исканий. «Не испытлив дух имею», – признавался он в письме своему приятелю Ф. М. Апраксину. Но зато в нем была та солидная надежность, которая внушает подчиненным уверенность и придает мужество даже в самом жарком бою. Возможно, поэтому Петр и вверил ему свою армию, хотя был всегда недоволен медлительностью Шереметева. Но при этом Петр не спешил расставаться с Шереметевым, не отправлял его в отставку, ибо он знал наверняка, что старый конь борозды не испортит и что российский Кунктатор зря не станет рисковать, не бросится в авантюры. А Шереметеву было ведомо, что сам Петр не любит риск и бережет армию – единственного союзника России. Кроме того, в военной среде всегда есть некий «счет», и по нему Шереметев был, бесспорно, первым: по происхождению, знатности, стажу службы, старшинству. Он вел «негероическую», но рациональную войну, насколько она возможна в России: медленно, с огромным перевесом сил продвигаться вперед, закрепляться и ждать новых распоряжений государя.
А вообще‑то жизнь фельдмаршала была тяжелой, изнурительной. Грозный для врагов, он был придавлен страшной ответственностью: все время боялся не только за врученную ему армию, но и за себя. Петр, используя способности и опыт Бориса Петровича, не доверял ему как представителю старого боярства, чуждался его и не пускал в свой ближний круг, посылая соглядатаев в штаб фельдмаршала. В этом неустойчивом, ненадежном положении Шереметев вечно страшился чем‑нибудь прогневить царя, лишиться его милости, пожалований и похвалы. Он умер в Москве 17 февраля 1719 года. До самого конца у Шереметева не было ни воли, ни душевного и физического покоя. Царская служба пожирала все его время, всю его жизнь. Богатейший помещик России, он редко бывал в своих владениях. Он не раз порывался в отставку. «Боже мой, – писал он своему приятелю Апраксину, – избави нас от напасти и дай хоть мало покойно пожити на сем свете, хотя и немного пожить». Он пытался уйти в Киево‑Печерский монастырь. Но Петр поднял боярина на смех и вместо пострижения приказал ему жениться на молодой женщине. Тяжело заболев в 1718 году, Шереметев просил в завещании похоронить его в Киево‑Печерском монастыре – не удалось пожить там, так буду хотя бы лежать в святом месте! Но государь решил иначе. Шереметева похоронили в Александро‑Невском монастыре. Так, даже смерть старого фельдмаршала, как и прожитая им в вечном страхе и неволе жизнь, послужила высшим государственным целям – основанию знаменитого некрополя.